Русское культурное наследие в Польше. Rosyjska spuścizna kulturalno-naukowa w Polsce. Материалы. III научно-практической конференции

Transkrypt

1 Материалы III научно-практической конференции Русское культурное наследие в Польше Белосток, сентября 2012 Materiały z III Konferencji Popularno-Naukowej Rosyjska spuścizna kulturalno-naukowa w Polsce Białystok, września 2012

2 ISBN Варшава Warszawa, 2012 Copyright by общество Российский дом Copyright by Stowarzyszenie Rosyjski Dom Издано при финансовой поддержке Министра администрации и оцифровки Республики Польша Zrealizowane dzięki dotacji Ministra Administracji i Cyfryzacji RP Издатель: общество Российский дом, Варшава, Польша Wydawca: Stowarzyszenie Rosyjski Dom, Warszawa, Polska ewropa.ru@wp.pl tel Тираж 200 экз. Nakład 200 egz.

3 Содержание Spis treści Алла Матренчик Тема русского культурного наследия в журнале Православное обозрение Мария Замараева Русский театр Studio ( ). История создания и значение в культурной жизни Польши Марк Цыбарт Русская муза Яна Каспровича Dorota Wysocka O Helenie Połońskiej, astronomie i mniszce Doroteusz Fionik Mieszczanie Bielska Podlaskiego, a kultura rosyjska Andrzej Kołłontaj Cmentarze jako muzeum pod niebem. Rola organizacji mniejszości narodowych w zachowaniu pamięci historycznej Victoria Dunaeva Konkluzje seminarium badawczego Rosjanie w Polsce, Czechach i Niemczech

4 4 Алла Матренчик, журналист, Белосток Тема русского культурного наследия в журнале Православное обозрение Журнал Przegląd Prawosławny был создан по инициативе православных мирян, и его первый номер вышел в мае 1985 года. На тот момент наш журнал был единственным на территории стран Восточной Европы, освещавшим традиции и историю православия, а также повседневную жизнь поместных православных церквей во всём мире. И, конечно, особое внимание уделялось и уделяется Православной Церкви в Польше. Каждая из названных выше тем затрагивает русскую тематику. Мы осознаём факт, что церковь в Польше тесно связана с Русской Православной церковью нас объединяют общие древнерусские корни, восходящие ко временам Киевской Руси, общий богослужебный церковнославянский язык. Для многих православных, живущих в Польше, Русская Православная Церковь является их родной Церковью. Это происходит потому, что православие в Польше многонационально: среди нас есть белорусы, украинцы, русские, лемки, поляки, сербы, греки Впрочем, русский вклад в православную духовность настолько велик, что не писать о нём невозможно. На страницах нашего журнала мы писали о русских святых, хотя по отношению к святым подчёркивание их национальности, конечно, неуместно: Сергии Радонежском, Серафиме Саровском, Иоанне Кронштадтском, Ксении Петербуржской, Матроне Московской, Елизавете Фёдоровне /Романовой/, Оптинских старцах. Иконы многих из них, например, преподобных Серафима Саровского и Сергия Радонежского, имеются в каждой православной церкви Польши. Мы также публиковали очерки о. Павла Флоренского, о. Георгия Флоровского, митрополита Сурожского Антония (Блюма) ( ) и о. Александра Шмемана ( ). Труды двух последних богословов мы полу-

5 Русская тема в Przeglądzie Prawosławnym 5 чили от представителей русской эмиграции в Париже уже в 80-е годы, и они вызвали живой интерес. Они были для нас как глоток свежего воздуха: поражали своей глубокой духовностью и, одновременно, новизной взглядов. Не только мы восхищались их произведениями: уже в 1987 году, т.е за год до перестройки, одна из книг митрополита Антония Блюма Молитва была опубликована издательством Доминиканского ордена W Drodze / В пути /. Как митрополит Антоний Блюм, так и о. Александр Шмеман почти всю свою жизнь провели на чужбине. Они оставили после себя настолько значимый след, что мне бы хотелось вкратце рассказать об этом. Митрополит Антоний Блюм родился в 1914 году в Швейцарии, в семье российского дипломата. Детство и юность он провёл во Франции, где активно участвовал в жизни русской эмиграции. Он окончил медицинский факультет Сорбоннского университета, а во время 2-й мировой войны был врачом и участвовал во французском движении Сопротивления. Также во время 2-й мировой войны он принял монашество, в 1957 году был возведён в сан епископа, а пять лет спустя назначен митрополитом Сурожским. Он проживал в Лондоне вплоть до своей смерти. Мы перевели на польский язык его книгу Жизнь, болезнь, смерть. Это очень важная и нужная книга, которая рассказывает о том, как следует обращаться с умирающим человеком. Эта книга написана епископом и врачом, на глазах, а часто и на руках которого во время 2-й мировой войны умерло множество солдат. Также мы публикуем множество работ в основном проповедей о. Александра Шмемана, который является одним из величайших православных богословов XX века. Когда-то его работы читались, можно сказать, и днём и ночью. Он был одним из тех немногих православных богословов, которые на протяжении сложного XX века могли свободно мыслить и имели для своей работы всё необходимое. Александр Шмеман родился в Ревеле (Таллинн), его молодые годы прошли во Франции, а значительная часть взрослой жизни в Соединённых Штатах Америки. Там были написаны его важнейшие книги, большинство из них (за исключением дневников) были переведены на польский язык и опубликованы. Его книга Великий пост была издана нами в 1990 году и после была переиздана. Мы старательно приготовились к визиту в Польшу Патриарха Кирилла: опубликовали его проповеди, напомнили о судьбе Русской Церкви в XX веке. Также мы подготовили хорошо иллюстрированную биографию патри-

6 6 Русская тема в Przeglądzie Prawosławnym арха и издали её тиражом экземпляров. Весь тираж был очень быстро распродан. С самого начала издания журнала на его страницах представлена рубрика Из жизни православной церкви во всём мире, в которой мы никогда не забывали о жизни самой многочисленной и распространённой Русской церкви. Надо отметить, что во второй половине 80-х годов получить такую информацию было нелегко. Часто она попадала к нам через посредничество парижской православной пресс-службы Service Orthodoxe de Presse. Отсюда проистекает наша дружба с ведущими представителями русской эмиграции в Париже: профессором Мишелем Сологубом, Алексеем Струве, Кириллом Ельчаниновым и Жаном Чеканом. Сегодня ситуация изменилась диаметральным образом: в процессе своей работы мы пользуемся материалами порталов pravoslavie.ru, sedmitza.ru и patriarchia.ru. С самого начала существования журнала мы старались выезжать в Советский Союз, а когда началась перестройка с радостью наблюдали за происходящими изменениями. На наших глазах возрождалась Церковь. Сегодня мы тоже ездим в Россию, в Беларусь, на Украину и возвращаемся домой с репортажами. В нашем журнале есть репортажи и статьи, появившиеся в результате паломничеств и путешествий в Коневец, на Валаам, в Петербург, Псков, Москву, Кронштадт. Мы также не забываем о важных событиях и годовщинах. Так, в последнем номере (сентябрь 2012) размещены две большие статьи, посвящённые 200-летию войны 1812 года. С конца 2008 года, благодаря поддержке Министерства администрации и оцифровки, мы издаём приложение Сами о себе, содержащее статьи на польском, белорусском, украинском, лемковском, русском языках не только религиозного характера. В этом приложении, как и раньше на страницах Przeglądu, размещаем статьи о россиянах, которые внесли значительный вклад в развитие польского государства, польской культуры или науки. Так, появилась статья о Сократе Старинкевиче, единственном в своём роде, одном из лучших в истории президенте Варшавы. Не один текст был посвящён белостокским Крузенштерну и Кавелину. Мы писали о Катажине Кобро, известнейшем скульпторе в предвоенной Польше, которая, определённо, заслуживает отдельного рассказа. Её тяжёлая судьба стала темой театральной постановки Матея Войтышко Powidoki (Остаточные изображения).

7 Русская тема в Przeglądzie Prawosławnym 7 Катажина Кобро родилась в 1898 г. в Москве, в возрасте 18 лет в московском госпитале встретилась с тяжело раненым, покалеченным на фронте Владиславом Стржеминским. Повторно они встретились четыре года спустя в Смоленске, он к этому времени был знаменитым художником, а она, скульптор, была советским авангардистом. Уже как одна семья они продолжили свои художественные поиски после переезда в Польшу. Но тяжёлый характер Стржеминского, война и сложные внешние обстоятельства уничтожили их союз. Катажина Кобро умерла в 1951 году в доме для неизлечимо больных и похоронена на православном кладбище в Лодзи. Её работы были недооценены при жизни, а в 70-х годах уже часто в виде реконструкций стали экспонатами музеев современного искусства. Одна из работ художницы находится в Центре Попиду в Париже, а её имя носит Художественный лицей в Здунской Воле. Другой пример, тоже из раздела искусства Алексей Кирюшин. Он родился в Плоцке в 1886 году, в семье губернского служащего, и умер также в Плоцке в 1972 году. Был художником-самоучкой. Работал служащим, позднее чертёжником. Не расставался с кистью до конца жизни. Написал иконы для иконостаса плоцкой церкви. Писал маслом кар- Екатерина Кобро с дочкой Никой Алексей Кирюшин

8 8 Русская тема в Przeglądzie Prawosławnym тины на разную тематику, но наиболее известными стали изумительные акварели, запечатлевшие юмористические сценки из жизни плоцких дворов и улиц. При жизни художника была только одна выставка, в 1964 году, после смерти же его работы многократно выставлялись. Также мы писали о семье Будриных. Её историю напомнила Российская Академия Наук, издавшая в 2002 году по поводу 145-летия рождения учёного книгу объёмом 186 страниц под названием Пётр Васильевич Будрин учёный и специалист в области сельского хозяйства. Пётр Васильевич окончил Петербургский университет, физико-математическое отделение, направление естественных наук, там же защитил диссертацию, а рецензентом его работы на тему искусственных азотных удобрений был профессор Д. Менделеев. 22 года Пётр Будрин работал в Ново-Александрийском институте сельского хозяйства и лесоводства (сегодняшние Пулавы) и в значительной степени повлиял на развитие этого учебного заведения. Сын Петра Васильевича Дмитрий Будрин был офицером польской армии и погиб в Катыни. Об их судьбах нам рассказал внук Петра, сын Дмитрия Юлий Будрин, председатель наблюдательного совета по управлению проектами целлюлозно-бумажной промышленности, проживающий в Лодзи. И ещё один пример российской семьи на этот раз из мира политики. О своём роде рассказал нам отец депутата Platformy Obywatelskiej (Гражданской Платформы) Андрея Смирнова о. Ежи Смирнов. Отец Ежи Смирнова Пётр Смирнов в 1913 году получил должность директора сельскохозяйственного банка в Варшаве. Он приехал в город над Вислой со всей семьёй: женой Паулой, по происхождению испанкой, и четырьмя детьми. Семья жила в удобной, большой квартире на Маршалковской, обставленной красивой мебелью, а у детей была гувернантка год и спешная эвакуация в Москву всё изменили. А когда вспыхнула революция и в России начался террор и голод, на семейном совете было решено уехать к брату матери в Испанию. Дорога в Сарагосу проходила через Варшаву, где семью настигла весть о смерти испанского родственника. Так Смирновы и остались в городе над Вислой. О старой квартире на Маршалковской уже не приходилось даже и мечтать и Смирновы поселились в деревянном доме на Targówku (Таргувке). Пётр Александрович, бывший директор банка, начал продавать халву. В то же время он принимал активное участие в жизни многочисленной русской предвоенной эмигрантской общины. Ежи Смирнов также принимал активное участие в этой работе, не-

9 Русская тема в Przeglądzie Prawosławnym 9 смотря на то, что в скором времени к ней добавились новые семейные обязанности: в 1932 году он женился на россиянке, Галине Абрамович. Вскоре появились дети, в том числе в 1938 году родился Анджей, который впоследствии был депутатом Сейма на протяжении многих лет. Евгений и Галина Смирновы, 2003 В своей работе мы не забываем о нашем родном Белостоке, в котором действуют две русские организации: Российское культурно-просветительское общество под предводительством Галины Романчук и культурное товарищество Русь под руководством профессора Белостокского университета Анатолия Одзиевича. Мы стараемся освещать текущую деятельность этих организаций. Наш журнал рекомендует читателям лучшие российские фильмы, как документальные например, Паломничество в Вечный город режиссёра Хотиненко, созданный при совместном участии Московского патриархата и Ватикана, так и художественные, такие, как Остров Лунгина или Чудо Прошкина.

10 10 Русская тема в Przeglądzie Prawosławnym Во время больших праздников мы уделяем внимание российской литературе. На протяжении последних трёх лет мы публиковали фрагменты из Лета господня Шмелёва, Пасхального дождя Набокова, Зимних ступеней Владимира Крупина (председателя Союза писателей России). И в конце новость, пришедшая практически в последний момент. 5 сентября этого года в зале музыкального театра им. Станиславского и Немировича-Данченко были вручены награды ежегодной национальной премии Книга года, одной из самых престижных литературных наград России. В номинации Проза года победила книга архимандрита Тихона (Шевкунова) Несвятые святые и другие рассказы. Эта книга была издана чуть меньше года назад, и, по утверждению СМИ, уже стала самой продаваемой книгой со времён СССР. За этот короткий срок она была переиздана уже шесть раз и её общий тираж составил миллион сто тысяч экземпляров. Несвятые святые уже переведены на английский, греческий и сербский языки, готовятся переводы и на другие языки мира. Почему я об этом упоминаю? Потому, что архимандрит Тихон является лауреатом нашей ежегодной премии им. Князя Константина Острожского, а один из рассказов его книги мы перевели и опубликовали в январском номере нашего журнала. И это является ещё одним примером присутствия русской тематики в нашем журнале.

11 11 Мария Замараева, доктор наук, биофизик, профессор Белостокского университета Русский театр Studio ( ) История создания и значение в культурной жизни Польши История создания русского театра Studiо, который просуществовал в Варшаве с 1932 по 1941 г., неразрывно связана с историей Московского Художественного Театра (МХТ), основанного выдающимися режиссёрами и педагогами В. Немировичем-Данченко и К. Станиславским. При МХТ существовали театральные студии, в которых молодые студийцы обучались актёрскому мастерству, и в то же время они служили сценической площадкой для новых театральных экспериментов. Среди первых выпускников студии МХТ был и Василий Иванович Сикевич-Васильев. Происходил он из семьи обрусевших литовцев. Его отец, Иван Сикевич, служил мировым судьёй в Белостоке и хотел видеть своего сына юристом. В. Сикевич-Васильев поступил на юридический факультет Московского университета, но после 2 лет обучения оставил университет и поступил в театральную студию при МХТ. После окончания студии в 1916 г. В. Сикевич-Васильев был принят в основную труппу МХТ. В 1919 г. часть труппы во главе с В. Качаловым и О. Книппер гастролировала по южным губерниям России. В результате военных действий, вызванных разразившейся гражданской войной, труппа оказалась отрезанной от Москвы. Не имея возможности вернуться в Москву, руководство труппы решило выехать за рубеж на гастроли. Артисты успешно гастролировали на лучших сценах Европы: Прага, София, Париж, Белград, Берлин. Однако в 1921 г. в Берлине в труппе происходит раскол часть артистов, возглавляемая В. Качаловым и О. Книппер, решает вернуться в Россию, а большая часть актёров, и среди них В. Сикевич, решают не возвращаться на родину. Группа невозвращенцев-мхатовцев принимает предложение чехословацкого правительства, реализующего инициативу президента Т. Масарика о финансовой поддержке русской эмиграции так называемая Русская

12 12 Русский театр Studio Галина Гуляницкая и Василий Сикевич-Васильев акция, и в 1923 г. организует русский театр в Праге Пражская группа МХТ. Приблизительно в это время в театр поступает студентка Карловского университета, русская эмигрантка Галина Гуляницкая, где она и знакомится с Василием Сикевич-Васильевым. До 1930 г. жизненные дороги этих двух актёров то сходятся, то расходятся. Галина уезжает в Варшаву, где проживает её дед Гуляницкий, потом уезжает учиться в Сорбонну, но в 1930 г., получив предложение от руководства труппы Пражская группа МХТ, возвращается на подмостки сцены. В 1931 г. В. Сикевич-Васильев делает предложение Г. Гуляницкой, и после женитьбы супруги покидают труппу и переезжают в Варшаву. В этот период старшее поколение Гуляницких дед и отец приобщились к киноискусству, спонсируя создание ряда фильмов ( Panienka z Poste Restante и др. ). Молодая чета пробует себя в эпизодических ролях. В сентябре 1932 г., реализуя планы создания собственного театра, а также по настоятельной просьбе российской эмиграции в Варшаве, В. Сикевич-Васильев и Г. Гуляницкая объявляют набор в театральную студию. В числе первых 23 студийцев студенты, служащие, рабочие, люди разных возрастов и профессий, кторых объединяло одно любовь к театру. Среди первых студийцев были также и две мои тёти Надежда Зарина (ур. Зама-

13 Русский театр Studio 13 раева) и Нина Максимова (ур. Максимчук). 17 декабря 1923 г. официальная дата открытия студии: состоялось первое представление. Программа была представлена инсценировками по рассказам А. Чехова и сценами из Обрыва И. Гончарова. И уже первое выступление этой труппы вызвало положительные отзывы в прессе: Небольшой зал, с трудом вмещающий около 70 человек. Маленькая сцена, на которой и повернуться трудно, без подмостков, без возвышения, на одном уровне с полом зрительного зала. Вместо декораций сукна. Внешне впечатление домашнего любительского спектакля. Но начинается представление, и вы с первых же слов, по первым жестам убеждаетесь, что перед вами не беспомощные любители, обычно поражающие наивностью своей игры, а настоящие актёры, пусть ещё не совсем зрелые в своём искусстве, но, видно, прошедшие хорошую школу и побывавшие в опытных руках опытного режиссёра (газета Сегодня, декабрь 1932). Репертуар труппы расширяется. Студия ставит спектакль по инсценированной Г. Гуляницкой повести Ф. Достоевского Дядюшкин сон, пьесу Зелёное кольцо З. Гиппиус, комедию Чужой ребёнок В. Шкваркина. Сцена театральной студии становится местом гастролей известнейших актёров. В 1933 г. на театральной сцене Studiо, выступает известный русский актёр и режиссёр Михаил Чехов. Уже в 1934 г. студия получает статус первого русского театра в Польше Русская Драматическая студия и открывает новый сезон премьерой спектакля Дядя Ваня. Основной репертуар театра ориентирован на русскую классику, но ставят также и такие пьесы советского периода, как Дорога цветов В. Катаева, Наш гений Я. Гааля, Платон Кречет А.Корнейчука, а также пьесы зарубежных драматургов. Н. Максимова и Б. Алексин

14 14 Русский театр Studio Свои люди сочтёмся Концертная программа Каждая постановка театра находила живой отклик как в русскоязычной, так и польскоязычной прессе. В статье под названием Warto zobaczyć teatr rosyjski w Warszawie Kurier Warszawski, в 1934 г. пишет: W zakonspirowanym niemal lokalu przy ul. Senatorskiej 17 m. 1 rozbił swe namioty teatr, który by mógł wiele nauczyć zarówno naszych dyletanckich aktorów, jak i reżyserów.... В 1934 г. театр получает разрешение на гастроли по стране. Впереди Вильно, Познань, Торунь, концертные выступления в Белостоке. Интерес общественности к театру растёт, аудитория расширяется, среди зрителей не только представители русской эмиграции, но и польское и еврейское население Варшавы. Спектакли идут по три раза в неделю, маленький зал на Сенаторской не в состоянии вместить всех желающих, и новый театральный сезон Русская Драматическая студия встречает в новом помещении на Новом Свете, 19, в самом оживлённом месте Варшавы. Сезон гг. открывается новой постановкой Дяди Вани А. Чехова, и это в то вре-

15 Русский театр Studio 15 мя, когда пьеса идёт также на польской сцене. В прессе появляются тщательные разборки спектаклей в сравнительном аспекте, и они в пользу русской театральной школы. Новый сезон новые постановки: Свои люди сочтёмся Н. Островского, Цепи А. Скумбатова, Цена жизни В. Немировича-Данченко. Вплоть до начала второй мировой войны театр готовил премьеры: Осенние скрипки И. Сургучева, Линия Брунгильды М. Алданова, Гроза Н. Островского, Бой бабочек Г. Зудермана, Вишнёвый сад А. Чехова, Мост И. Сургучева, Человек с дипломом О. Индиг, Счастливый брак М. Тригера. Каждая пьеса шла по раз. Каждый спектакль театра это событие в театральной жизни Польши. О спектаклях пишут как польская пресса: Kurier Warszawski, Dziennik Warszawski, Zwierciadło, Kino, Dziennik Ludowy, ABC, Dzień Dobry, Wiadomości Filmowe, Kino dla wszystkich, Dobry wieczór, Kurier polski, Prosto z mostu, так и русская Наше время, Русское слово, Сегодня, Мечъ, С Михаилом Чеховым, 1933 Театральная труппа в 1932 году Первое собрание тетра Studio

16 16 Русский театр Studio Н. Максимова и А. Горина Счастливый брак Человек под мостом Иллюстрированная Россия. Zespół rosyjskich aktorów dał niezwykle miłe, harmonijne i kulturalne widowisko, po którym widz raz na zawsze staje się zagorzałym zwolennikiem tego sympatycznego teatru, пишет газета Robotnik в декабре 1935 г. Kapliczką przeżywania i piastunką stanisławszczyzny называет театр Express Poranny в октябре 1937 г. В 1939 г. оккупационные власти закрывают театр, и возобновляет он свою деятельность через год в помещении театра Комедия. В свой последний театральный сезон гг. театр показал зрителю новые спектакли: Вера Мирцева Л. Урванцева, Кулисы Т. Щепкиной-Куперник, Недомерок Д. Никодеми. Всего 9 лет просуществовал молодой коллектив Русская Драматическая студия, созданный В. Сикевич-Васильевым и Г. Гуляницкой, но какой богатый репертуар, столько блестящих постановок, отмеченных рецензиями. И значение этого театра не только в том, что он был носителем русского языка, русской культуры, пропагандистом русской словесно-

17 Русский театр Studio 17 сти. Значение этого театра намного шире, так как сценическая площадка театра была местом реализации традиций театральной школы К. Станиславского. Подмостки этого театра были площадкой, где актёры и режиссёры других театров знакомились с основами системы сценического искусства по Станиславскому, и каждая постановка В. Васильева была тем, что на современном языке называется мастер-классом. Вот именно в этом основное значение Русской Драматической студии в культурной жизни Польши. Литература: 1. Г.С. Гуляницкая, 1958, Русская Драматическая студия в Варшаве. Из воспоминаний участника. Литературное приложение Звено к газете Русский голос, N 9-10, с Инов И., 2001, Мхатовцы с Васильевского острова: Г.С.Гуляницкая ( ), В.И.Сикевич- Васильев ( ), Нева, N 12. с Архив семьи Замараевых.

18 18 Марк Цыбарт, журналист, Семятыче Русская муза Яна Каспровича Русский и польский народ, веками проживая по соседству, связаны столь многочисленными узами, что порой они становятся незаметными или кажутся такими естественными, что и в голову никому не придёт подозревать чужое влияние или присутствие. Только под более пристальным взглядом эти взаимосвязи проявляются, иногда к большому изумлению заинтересовавшихся. Когда прослеживаем русский вклад в польскую культуру, то во многом даже не подозреваем русского элемента. Все любители поэзии Яна Каспровича знают, что у него было две жены. И что первую, Ядвигу, увёл у него Станислав Пшибышевский, а вторая, Мария, была намного моложе его. Да, Мария (Маруся) намного пережила своего супруга и долгие годы возглавляла дом-музей поэта Харенда (Harenda). Кое-кто что-то слышал о её русском происхождении, но подробности этого уже мало кому известны. А это ведь очень интересная история Познакомились они случайно в 1907 году в поезде из Рима в Неаполь. Разговаривали по-немецки. Ей было 20 лет, ему 47, но оба почувствовали взаимный интерес, ощутили ту таинственную искру, которая, пробегая в начале случайного, казалось бы, знакомства, сплавляет навсегда человеческие судьбы. Каспрович был уже признанным в Польше поэтом, ректором Львовского университета. Барышню звали Марией Викторовной Буниной и она в обществе тётки-художницы путешествовала по Европе. После недолгого знакомства они расстались, очарованные друг другом. На два года. До опять совершенно случайной и недолгой встречи во Львове. А потом началась переписка: долгая и страстная, которая продолжалась следующие два года. За это время встретились они всего несколько раз. Но когда Ян Каспрович в апреле 1911 года приехал в Петербург к родителям девушки просить её руки, он был уверен в её благосклонности. Роди-

19 Русская муза Яна Каспровича 19 тели дали согласие, и молодые поженились 30 сентября 1911 в Дрездене. Молодая госпожа Каспрович была дочерью генерала Виктора Бунина, родственника известного уже тогда писателя Ивана Алексеевича Бунина. Иван Бунин это наш родственник по отцовской линии довольнотаки близкий родственник его кузен, а наш дядя, писала сестра Маруси Лидия Викторовна Свинина. Была ещё третья сестра, Анна, называемая близкими Нетой. Род Буниных имеет польские корни: его предком был дворянин Бунковский. Используют Бунины польский герб Бродзич: поле синее, в центре щита золотое кольцо, а на нём три золотых креста. России Бунины дали немало деятелей, как на поприще государственном, так и в области искусства, где особенно известны два поэта начала XIX века: Анна Бунина и Василий Жуковский, сын Афанасия Бунина и пленной турчанки Сальхи. Ну и Иван Алексеевич Бунин первый русский лауреат Нобелевской премии по литературе. Итак, медовый месяц молодая чета провела в Поронине, в столь любимых Каспровичем Татрах. Эти чудные горы полюбились и его молодой жене: они снимали квартиры то в Поронине, то в Белом Дунайце, но всё более сильным становилось желание приобрести в собственность дом в горах и жить там постоянно. Мечта сбылась в конце 1923 года: Маруся и Ян купили красивый деревянный дом в Харенде, между Порониным и Закопане. Каспрович шутил, что в покупке дома сильно помог ему некий англичанин некто Шекспир: на покупку дома ушёл весь гонорар за перевод полного собрания сочинений великого драматурга. Харенда стала их постоянным местом жительства. Поэт прожил там два оставшихся ему года, Маруся жила до своей смерти, до 1968 года. Мария Бунина

20 20 Русская муза Яна Каспровича Но ещё до переезда в собственный дом в жизни Каспровичей произошли два события, которые сегодня могут считаться историческими. Первый эпизод связан был с Владимиром Ильичом Ульяновым (партийная кличка Ленин ). Когда летом 1914 года австрийские власти арестовали Ульянова как подозрительного русского, Каспрович способствовал освобождению его из тюрьмы в Новом Тарге и помог получить разрешение на свободный проезд семейства Ульяновых в Швейцарию. Ленин был настолько признателен польскому поэту, что лично поехал к нему в Белый Дунаец, чтобы выразить благодарность. А через шесть лет, в благодарность за оказанную услугу, Ленин лично позволил выпустить из советской России мать и сестру Маруси. Второй раз история вошла в жизнь Каспровичей в 1923 году. Супруги поехали в Варшаву, где у поэта были какие-то дела. В это время Мария решила посетить открытие художественной выставки в залах Захэнты. В это же время в Захэнту прибыл первый польский президент Гавриил Нарутович, который шёл чуть впереди Маруси. Поневоле она стала свидетельницей убийства Нарутовича это настолько потрясло её, что Каспровичи бросили незаконченными все варшавские дела и немедленно отбыли в Поронин. Яну Каспровичу недолго пришлось наслаждаться жизнью в собственном новом доме: он заболел и уже не вставал с постели. Молодая жена усердно ухаживала за ним, но Бог решил иначе: 1 августа 1926 года поэт скончался. Маруся осталась одна. Всю оставшуюся ей жизнь она решила посвятить Мария Каспрович с гостями первая справа

21 Русская муза Яна Каспровича 21 делу укрепления славы и распространения поэзии своего покойного мужа. Через некоторое время к ней переехали мать с сестрой, но через год и матери не стало. Зато сестра, Анна Викторовна Бунина (Нета) осталась в Харенде навсегда, и уже после смерти Маруси именно она стала пожизненной хранительницей дома-музея. Харенда притягивала многих литераторов и деятелей культуры. Маруся всем была рада, а некоторым даже оказывала посильную помощь. Именно в её доме поселился молодой русский поэт (определение самой Марии в Дневниках ) Михаил Хороманский с матерью, которым после бегства из советской России негде было жить. Хороманский со временем стал известным польским писателем ( Zazdrość i medycyna ). Весной 1927 года Харенду посетил русский поэт-символист Константин Бальмонт. Он переводил стихи Каспровича на русский язык. Бывали здесь Кароль Стрыенский, София Налковская, Генрих Ворцель (Куртыка) и другие. Всесторонне одарённая вдова польского поэта вскоре сама стала известной писательницей. В 1932 году вышел из печати первый том её Дневников книга, поразившая многих своей откровенностью, что ставилось автору в упрёк, но написанная талантливо. О содержании говорит уже само её название: Моя жизнь с Ним. Александр Брикнер назвал Дневники книгой, принадлежавшей двум литературам: русской и польской. Оба тома Дневников Марии Каспрович переиздаются по сей день: недавно С Яном Каспровичем в Харенде

22 22 Русская муза Яна Каспровича Мария Каспрович была опубликована интересная и очень удачная подборка текстов на самые важные для автора темы под заглавием Spadające Księżyce. Любопытный эпизод произошёл в Харенде зимой 1945 года, когда вступившие в Закопане советские войска не только не разгромили дом Каспровичей (ведь жили-то в нём русские белоэмигрантки враги народа ), но стали всесторонне помогать сёстрам Буниным, в том числе и продуктами питания, лишь бы только очередные группы солдат могли услышать рассказ хозяйки о встречах с Лениным в 1914 г. К знакомству с Марией стремились многие интеллигентные дамы из проживающих в Польше русских эмигранток. Между ними была и Нина Куликовская, тётка писателя Сергея Поволоцкого, жившая в послевоенное время в Лодзи. Маруся Каспрович проживала в Харенде до конца своих дней. Скончалась она 12 декабря 1968 года в день сто восьмой годовщины рождения любимого мужа Яна. Прожила она в этом доме 45 лет, из которых только три года с поэтом. Но благодаря ей родилась и сохраняется легенда Харенды и память о её талантливом владельце. Мария Викторовна похоронена там же, в мавзолее, воздвигнутом ею в память поэта, рядом с ним. Её сестра Анна Викторовна Бунина продолжала дело Маруси до октября 1975 года, когда и она умерла. Похоронена рядом с матерью на кладбище в Закопане. Легенда Маруси, русской жены польского поэта, всё ещё жива. Харенда помогает в этом: ведь по сей день дом-музей посещают многочисленные экскурсанты, поклонники поэзии Каспровича. Его творчеству и его русской жене много тёплых страниц посвятила известный популяризатор польской литературы Барбара Вахович в своей замечательной книге Czas nasturcji. И эту книгу я рекомендую всем, кто заинтересуется этой темой.

23 23 Dorota Wysocka, dziennikarz, Białystok O Helenie Połońskiej, astronomie i mniszce Helena Połońska wciąż jest osobą mało znaną, jednak jej osiągnięcia naukowe (była cenionym astronomem) i duchowe (została prawosławną monachinią w miru, to znaczy poza monasterem) coraz intensywniej przedostają się do powszechnej świadomości. Połońska pozostawiła po sobie nie tylko znaczący dorobek naukowy publikacje w najpoważniejszych periodykach astronomicznych i, równolegle, teologicznych ale i tom wspomnień, opowiadających o jej życiu w latach , okresie rozpoczynającym się wyjazdem z zagrożonej powstaniem Warszawy a zamkniętym wyjazdem z Chersonia do Leningradu po śmierci dwunastoletniego syna. W Leningradzie czekała na uczoną praca w Akademii Nauk. Połońska urodziła się w rodzinie ziemiańskiej, w 1902 roku na Wołyniu, w majątku Sielec, kilkanaście kilometrów na południe od Włodzimierza Wołyńskiego i kilka kilometrów od monasteru Zimne. Sielec początkowo był siedzibą Czartoryskich, później Czackich (którzy wznieśli w nim wspaniały, nieistniejący już, ale dobrze znany historykom sztuki pałac), by w latach 60. XIX stulecia przejść w ręce Połońskich. Połońscy to stary ród szlachecki, wywodzący się z pogranicza Wołynia i Kijowszczyzny. Nic nie wiemy na temat świadomości narodowej ojca Heleny, Jana Połońskiego, katolika. Matka, Eugenia, była rdzenną Rosjanką, z głębi Rosji. Połońscy wszystkie swoje dzieci ochrzcili w cerkwi. Helena zawsze uważała się za Rosjankę, w Rosji widziała swą odległą ojczyznę, dla dobra której chciała pracować. W dokumentach miała zapisane obywatelstwo polskie, narodowość rosyjska. Po studiach na Uniwersytecie Jana Kazimierza we Lwowie (gdzie aktywnie działała w ruchu rosyjskich studentów-chrześcijan, mającym siedzibę w Paryżu, dokąd często wyjeżdżała, słuchając wykładów w Instytucie św. Sergiusza) pozostała na uczelni jako asystentka wybitnego astronoma prof. Marcina Ernsta, a po jego śmierci przeniosła się do Warszawy, gdzie w 1934 roku obroniła summa cum

24 24 O Helenie Połońskiej, astronomie i mniszce Helena Połońska, 1934 laude doktorat, którego promotorem był wybitny astronom, prof. Michał Kamieński. W Obserwatorium Astronomicznym Uniwersytetu Warszawskiego pracowała pod jego kierunkiem do wybuchu wojny. Nieco wcześniej wyszła za mąż za ichtiologa, prof. Leona Kazimirczaka i w 1936 roku urodziła syna, Sieriożę. W 1939 roku rodzina znalazła się we Lwowie, gdzie Helena pracowała na uniwersytecie do 1941 roku. Wiosną 1944 przeprowadziła się ponownie do Warszawy. Wspomnienia Heleny, pisane w trzeciej osobie (Helena postanowiła, Helena usłyszała, zrozumiała) rozpoczynają się w czerwcu 1944 roku, kiedy to pod wpływem impulsu (dla niej nie był to impuls wewnętrzny, a głos wprost od Boga) natychmiast, wraz z synem, wyprowadziła się do podwarszawskiego letniska, gdyż stolicy zagrażało niebezpieczeństwo. I mąż, i matka ociągali się z wyjazdem, aż rozdzielił ich wybuch powstania. Krótka dygresja. To że Helena Połońska pod koniec życia przyjęła mnisze święcenia, było naturalną konsekwencją jej postawy. Rzecz w tym, że nie była po prostu głęboko religijna była pewna, że Bóg istnieje, czuła, że pozostaje z nim w bliskim związku poprzez żarliwą modlitwę i znaki, jakie w swoim przekonaniu od niego otrzymywała. Wierzyła, że czuwa nad nią opatrzność, nawet swoje wspomnienia zatytułowała O działaniu Łaski Bożej we współczesnym świecie. Z jednym z przyjaciół podzieliła się wspomnieniem z młodości, zobowiązując go jednocześnie, by przekazał je innym dopiero po jej śmierci. Opowiadała, że jako kilkunastolatka, stojąc na wzgórzu w pałacowym parku, zwróciła się wprost w niebo z pytaniem: Boże, czy istniejesz? Czy nasz świat ma sens?. I nagle poczuła, że wszystko wokół niej zostało przemienione. Patrzyła na ten sam krajobraz, a jednocześnie widziała inne drzewa, inną wodę, inne chmury, nieprawdopodobnie nasycone barwami. Poraziła ją uroda przemienionego świata. Dostała odpowiedź i nigdy już, w najgłębszych cierpieniach, nie zwątpiła.

25 O Helenie Połońskiej, astronomie i mniszce 25 Przymusowym letnikom szybko skończyły się pieniądze i ubrania. Wyruszyli w kierunku Żyrardowa, z którego pochodził mąż Heleny. Po drodze Helena ciężko pracowała fizycznie, by zapewnić sobie i synowi dach nad głową i jedzenie. Po upadku powstania, na wieść o dramatycznych losach cywilnych mieszkańców Warszawy, rozpoczęła wędrówki w poszukiwaniu najbliższych po obozach. Była w Pruszkowie i kilku mniejszych. Boso, w lichym paltociku, przeszła w sumie kilkaset kilometrów. Dwa razy odwiedziła opuszczoną, wyburzaną przez Niemców Warszawę, raz zaczepił ją patrol niemiecki wierzyła, że wyszła z opresji dzięki bożej łasce do której zawsze chętnie się odwoływała, wiele jednak zawdzięczała własnej sile, odporności, pracowitości, pomysłowości. Udało się jej do końca 1944 roku dotrzeć bezpiecznie do Żyrardowa, odnaleźć matkę, ustalić, że mąż przebywa w obozie pracy na terenie Austrii i kilka razy wysłać mu paczkę, ustabilizować codzienne życie. Nie porzuciła przy tym marzenia, aby wyjechać do Związku Radzieckiego, do wytęsknionej Rosji, i tam pracować nie tylko jako naukowiec, ale i misjonarz, szerząc wśród młodych religię. Na początku maja 1945 roku Helena przypadkowo dowiedziała się, że na Pradze działa radziecki konsulat wojskowy, przygotowujący repatriację na wschód. Pułkownik Armii Czerwonej poinformował ją, że za trzy dni wyrusza transport pierwszy i jedyny. Mając zaledwie dwie godziny na podjęcie decyzji powiedziała: tak. Mąż wciąż nie wrócił do domu, postanowiła jednak na niego nie czekać. Była przekonana, że do niej dojedzie. O takich przenosinach rozmawiali jeszcze w czasie wojny. Kieruj się na Odessę powiedział wtedy. Tam będziesz miała obserwatorium, a ja pełne ryb morze. Transport trafił do Chersonia. Helena od razu dostała pracę jako wykładowca matematyki w tamtejszym Instytucie Pedagogicznym. W maleńkim, własnoręcznie wyremontowanym mieszkaniu, zamieszkali we trójkę Helena, jej chora, wymagająca opieki matka oraz Sierioża. Helena Połońska, 1968

26 26 O Helenie Połońskiej, astronomie i mniszce Lata spędzone w Chersoniu pod żadnym względem nie były dobre. To czas pracy dydaktycznej ponad siły, po kilkanaście godzin dziennie, lekceważącego i bezwzględnego traktowania Heleny jako przesiąkniętej burżuazyjną zgnilizną cudzoziemki, brutalnego ingerowania w jej życie osobiste i duchowe, zakaz pod groźbą utraty pracy chodzenia do cerkwi, brak zgody na przyjazd męża (Dla Polaków nie ma u nas miejsca!). Przeciwności, złą wolę i podłość uczona znosiła z ogromną pokorą. Chociaż, jako specjalistka, była dla uczelni niezastąpiona, to władze uczelniane dyrygowały nią, eksploatowały bez skrupułów i groziły. Cios nadszedł nieoczekiwanie. U Sierioży, który od jakiegoś czasu źle się czuł, lekarz wykrył zmiany w płucach i skierował go do sanatorium. Zdawało się, że leczenie przebiega pomyślnie, lecz nagle chłopca przewieziono do szpitala. Okazało się, że postawiono błędną diagnozę, pomylono objawy szkarlatyny i tyfusu, a gdy się zorientowano, było za późno chłopiec zmarł. Po śmierci syna Helena zdecydowała się na wyjazd do Leningradu, dokąd otrzymała niezobowiązujące zaproszenie. Powróciła do kariery naukowej i zaczęła pracę, do jakiej zawsze dążyła, z prawosławną młodzieżą. Z przyszłym Arcybiskupem Kiryłem

27 O Helenie Połońskiej, astronomie i mniszce 27 Stało się to pretekstem do aresztowania jej pod zarzutem szpiegostwa w 1952 roku. W areszcie spędziła osiem miesięcy. W trakcie przygotowań do procesu na jej korzyść zeznawali uczniowie z Chersonia, przyjaciele z Leningradu, astronomowie greccy i ona sama. Do procesu nie doszło, jednak zabroniono jej powrotu do Leningradu. Do 1956 roku wykładała w Odessie, następnie kontynuowała pracę w Akademii Nauk. Ponieważ nie uznano jej warszawskiego doktoratu, w 1950 roku zdała egzamin na kandydata nauk, odpowiednik polskiego doktoratu, a w 1968 obroniła doktorat, odpowiednik habilitacji. Jej kariera biegła odtąd bez przeszkód, w Pułkowie, położonym niedaleko Leningradu obserwatorium Akademii Nauk, kierowała własnym zespołem badaczy. Helena Połońska zajmowała się mechaniką ciał niebieskich, obliczała tory krótkookresowych komet, analizowała wpływ, jaki wywierają na nie planety, do których się zbliżają. W latach 60., kiedy jeszcze prototypy współczesnych komputerów zajmowały kilka pomieszczeń, zaprzęgła je do takiej pracy. Została pionierem nowych technik obliczeniowych. W swej specjalności była znakomitością na międzynarodową skalę, szanowaną i podziwianą. Równolegle, bez rozgłosu, ale konsekwentnie, rozwijała działalność na rzecz Cerkwi. Została wykładowcą Leningradzkiej Akademii Duchownej, pisała rozprawy teologiczno-historyczne, zorganizowała bractwo cerkiewne, któremu patronował św. Sergiusz z Radoneża, prowadziła zajęcia z młodzieżą, opiekowała się ludźmi w trudnym położeniu. Potrafiła pomóc, nikomu się tym nie chwaląc. Była dobra, ale nie słodka wspomina jedna z jej duchowych córek, niewidoma sierota, której umożliwiła ukończenie studiów muzycznych. Mówiła charakterystycznym, niskim głosem, ruchy miała zdecydowane, pewne. Nie marnotrawiła czasu, trzymała się konkretów, była szybka i skuteczna w działaniu kontynuowała. Jestem pewna, że w podobny sposób radą, kontaktami, pieniędzmi wspierała i inne osoby. Nie było w niej czułostkowości, ale czysta serdeczność. Gdy napisałam, że chciałabym się do niej zwracać Mamo, odpowiedziała listem tak ciepłym, że do dziś mnie grzeje. Pod koniec życia Helena Połońska zaczęła ciężko chorować. Traciła wzrok, trudno było jej się poruszać. Nie wychodząc z domu, a pod koniec życia nawet nie wstając z łóżka, nagrywała lub dyktowała kolejne teksty. Zmarła w sierpniu 1992 roku, mając dziewięćdziesiąt lat. Pochowano ją na cmentarzu zasłużonych astronomów przy obserwatorium w Pułkowie. Świat naukowy nie zapomniał o Połońskiej. Po niebie krąży mała planetoida, na jej cześć nazwana Polonskaya W Toruniu, mieście Kopernika, siedzibie

28 28 O Helenie Połońskiej, astronomie i mniszce Pod koniec życia obserwatorium astronomicznego, kilka lat temu imię uczonej nadano jednej z ulic. W pobliżu mają swoje ulice również Michał Kamieński i Edmund Halley. W listopadzie 2012 roku mieszkańcy Sielca w miejscu, gdzie stał pałac, postawili dedykowany jej obelisk. Młodzież z łuckiego kółka astronomicznego zbiera wszelkie związane z nią materiały. Wydawnictwo Orthdruk z Białegostoku przygotowało do druku jej wspomnienia, w tłumaczeniu innej monachini w miru, matuszki Eudokii (Haliny Lachockiej), w polskiej edycji zatytułowane Modlitwa otwiera niebo. W Cerkwi rosyjskiej pojawiły się głosy rzeczników jej kanonizacji.

29 29 Doroteusz Fionik, etnograf, historyk, założyciel i kustosz prywatnego Muzeum Małej Ojczyzny w Studziwodach Mieszczanie Bielska Podlaskiego a kultura rosyjska Temat, który zamierzam poruszyć wykracza poza ramy historii społecznej miasta Bielska Podlaskiego i regionu Podlasia. Dotyczy bowiem szerokich obszarów pogranicza polsko-białoruskiego, polsko-ukraińskiego i polsko-litewskiego, gdzie w XIX i XX wieku funkcjonowało wiele ośrodków miejskich o randze powiatów, podobnych do Bielska Podlaskiego. Były to przeważnie miasta jeszcze ze średniowiecznym rodowodem, o nieprzerwanych tradycjach mieszczańskich. Posiadające wszystkie, niezbędne do funkcjonowania jednostki administracyjnej instytucje, a także rozwijające się szkolnictwo oraz centra oświatowo-kulturalne. Do XIX wieku kultura rosyjska w takich miastach jak Bielsk Podlaski była obecna. Ale była to raczej spuścizna starej Rusi, bez jasno zarysowanych podziałów na trzy gałęzie kultur wschodniosłowiańskich. Kultura ruska Wielkiego Księstwa Litewskiego, Wielkiego Księstwa Moskiewskiego oraz Korony Polskiej, szczególnie do wieku XVII miała więcej mianowników wspólnych niżeli różnic. Stąd pojawienie się na Podlasiu takich działaczy i twórców kultury, związanych z Moskwą, jak królowa Helena Iwanowna czy Iwan Fedorowicz powszechnie traktowano jako działalność swoich, a nie obcych. Byli oni motorami i animatorami wielu działań kulturotwórczych, które rzutowały na przyszłe wieki historii tych ziem. Mieszczanie Bielska Podlaskiego dość wcześnie byli też poddani wpływom nowożytnej kultury rosyjskiej, która zaczęła się kształtować w II połowie XVII wieku. Działo się to przede wszystkim za sprawą sztuki sakralnej. Mieszczanie Bielska Podlaskiego i rosyjska sztuka sakralna W wizytacjach cerkwi unickich z XVIII wieku, przy opisach ikon, można często odnaleźć stwierdzenie o obrazach moskiewskich. Nie świadczy to bynajmniej o ich rosyjskim pochodzeniu, ale o charakterze. Mianem moskiewskich określa-

30 30 Mieszczanie Bielska Podlaskiego (...) no wszystkie ikony prawosławne sprzed XVII wieku, zachowane w tradycyjnych kanonach. Ale oto, w XVIII wieku do Bielska zaczęło docierać coraz więcej wytworów sztuki prawosławnej, powstałej w Rosji. Działo się to przede wszystkim za sprawą monasteru prawosławnego św. Mikołaja, który jako jedyna cerkiew w mieście nie poddał się naciskom unijnym. Monaster potrzebował ksiąg liturgicznych, a te były sprowadzane z drukarni Kijowsko-Pieczerskiej Ławry, rzadziej z Moskwy. Zdarzały się sporadyczne wypadki, że rosyjskie wydania prawosławne trafiały i do cerkwi unickich. W połowie XIX wieku w Bielsku funkcjonowały cztery parafie prawosławne, posiadające sześć drewnianych cerkwi. W każdej z nich znajdowała się galeria ikon różnych okresów historycznych i różnej wartości. W zdecydowanej mniejszości były to ikony sprzed XVII wieku. Przeważały wyobrażenia barokowe z II połowy XVII i XVIII wieku. Były też ikony, przygotowywane po zjednoczeniu unitów przez miejscowych twórców, pracujących w dawnych tradycjach. Ikony te wchodziły w skład odnawianych ikonostasów w cerkwi Michajłowskiej, Woskresieńskiej i Troickiej. W cerkwiach Preczystieńskiej, Mikołajewskiej i Uśpieńskiej (dwie ostatnie przez cały czas były prawosławne) zachowały się jeszcze ikonostasy sprzed XIX wieku. Dopiero w II połowie XIX wieku do bielskich cerkwi zaczęła bardziej masowo wkraczać ówczesna rosyjska sztuka sakralna. Ton zmianom nadała przebudowa soboru św. Trójcy. Wokół tej świątyni, będącej niegdyś kościołem klasztornym karmelitów, narosło wiele mitów. Po pierwsze czas zamknięcia kościoła i przerobienia na cerkiew. Można spotkać się z opiniami, że stało się to w ramach represji popowstaniowych w 1864 r. Tymczasem klasztor z kościołem zamknęli Prusacy w 1803 r. i w tymże roku wprowadziła się do kościoła unicka parafia Zmartwychwstania Pańskiego. Mieszczanki, 1935 Rodzina Hapanowiczów, 1918

31 Mieszczanie Bielska Podlaskiego (...) 31 We współczesnych opisach architektonicznych kościoła można spotkać się z opinią, że był on pierwotnie zbudowany w stylu barokowym, a przebudowa w latach 60. XX wieku miała mu rzekomo przywrócić cechy tego stylu. Tymczasem kościół zbudowano w stylu neoklasycystycznym, o czym świadczą zachowane rysunki projektowe. Swój neobarokowy wygląd świątynia zawdzięcza przebudowie z lat , kiedy stała się soborem Św. Trójcy. Większość wyposażenia nowej cerkwi sprowadzono z Moskwy, a pośrednikiem przy zakupach ksiąg, utensyliów, ikon był Iwan Aksakow, znany rosyjski publicysta. Teraz mieszczanie bielscy, nie wyjeżdżając do większych miast, mogli ujrzeć wytwory rosyjskiej sztuki cerkiewnej, wykonane przez dobrej klasy mistrzów. Dziś część tego wyposażenia można podziwiać w kilku cerkwiach; w Augustowie koło Bielska Podlaskiego zachowała się Golgota, grób Chrystusa i kilka wysokiej klasy ikon, zaś w cerkwi w Drohiczynie ikonostas. Przebudowa soboru św. Trójcy miała niewątpliwie wpływ na fundowanie do pozostałych bielskich cerkwi ikon i innych przedmiotów sakralnych, wykonanych w pracowniach Wilna, Petersburga i Moskwy. W dwóch cerkwiach doszło do przebudowy ikonostasów. W 1875 r. wymieniono ikony w górnych rzędach ikonostasu cerkwi Preczystieńskiej; w tymże roku wzniesiono zaś nowy ikonostas w cerkwi Michajłowskiej. Zmieniał się także wygląd zewnętrzny świątyń. Drewniane cerkwie na nowo szalowano i ozdabiano snycerką, według mody rosyjskiej. Szczególnie gustownie i solidnie ozdobiono cerkiew Michajłowską, położoną przy centralnej ulicy miasta Szerokiej Rynkowej. Wizytujący cerkiew w lipcu 1886 r. biskup brzeski Anastazy był zachwycony wyglądem cerkwi, mówiąc: Jaka przepiękna świątynia! Jakie cuda można zrobić z drewna! W latach 70-ych XIX wieku w bielskich cerkwiach zaczął się upowszechniać czterogłosowy śpiew chóralny, który zastępował tradycyjny na Podlasiu śpiew ogółu wiernych. Mieszczanie Bielska, w swych czterech cerkwiach zaczęli mo- Rodzina Antychowiczów, 1930 Nauczyciele i absolwenci Bielskiej Miejskiej Szkoły

32 32 Mieszczanie Bielska Podlaskiego (...) dlić się teraz przy kompozycjach wybitnych twórców rosyjskich: Archangielskiego, Winogradowa, Kastalskiego, Bortniańskiego, Czesnokowa. Mieszczanie tworzyli czterogłosowe chóry, których członkowie wykonywali nieznane im zazwyczaj wcześniej nuty i partytury. Było to szerokie otwarcie się kultury miejskiej na muzyczny dorobek europejski, bo powstająca wówczas rosyjska muzyka sakralna była w swej istocie polifoniczną muzyką zachodnioeuropejską. Język mieszczan, szkolnictwo i instytucje kulturalne Do początku XVII wieku językiem urzędowym w Bielsku Podlaskim był język ruski (starobiałoruski). Dopiero po półwieczu od wejścia Bielska w skład Korony Polskiej wyparł go język polski. Rugowanie języka starobiałoruskiego ze sfery życia publicznego miało oczywiście wpływ na stopniowe ograniczanie używania go przez mieszczan w życiu codziennym. Decydujące jednak było używanie danego języka w życiu cerkiewnym. Do końca XVII wieku, zarówno Cerkiew prawosławna, jak i unicka (Bielsk należał do nielicznego grona miejscowości, w których, dzięki zdecydowanej postawie mieszczan, skupionych w bractwa zachowała się parafia prawosławna) używały języka ruskiego w kancelarii i kazaniach. Na początku XVIII stulecia w tej kwestii nastąpiło rozwarstwienie. Cerkiew unicka, początkowo w kancelarii, potem w kazaniach, przeszła na język polski. Świadczą o tym zachowane księgi metrykalne cerkwi Preczystieńskiej i Troickiej w Bielsku. W II połowie XVIII wieku również duchowieństwo unickie stało się prawie w całości polskojęzyczne. W ślad za tym podążyły wyższe sfery mieszczan bielskich. Podobnie jak język kancelarii, język kazań w cerkwi Mikołajewskiej był starobiałoruski. Według mnie, miało to duży wpływ na zachowanie języka w użytku codziennym, nie tylko wśród prawosławnych mieszczan. W Pamiętniku mieszczanina podlaskiego, wiarygodnym źródle historycznoliterackim z początku XIX wieku znajdziemy informację, że w Bielsku połowicznie w kółkach familijnych używa się języka polskiego, albo języka ruskiego, a ogólny miejski jest język polski. Przekładało się to również w jakimś stopniu na zachowanie chociażby resztek ruskiego ducha w życiu Cerkwi unickiej. Gdy pod koniec lat 20-ych XIX wieku kancelaria Cerkwi unickiej przechodziła na urzędowy język rosyjski, ówczesne duchowieństwo unickie wykazało się niezłą znajomością leksyki rosyjskiej, ale i pamiętało leksykę starobiałoruską. Czytając wizytacje bielskich cerkwi unickich z tego czasu mamy do czynienia ze swoistą transformacją języka polskiego i ruskiego na potrzeby urzędowego języka rosyjskiego.